«Не сдаются в музей ордена»

В области – единственный.

Фотография сорокалетней давности: почти в центре снимка большое полотнище с крупным профилем Ленина. Знамя держит директор Верхне-Лупьинского леспромхоза Юрий Ткаченко. Рядом с ним – передовые работники предприятия.

Момент на снимке запечатлен исторический – первый секретарь областного комитета партии Борис Попов к знамени леспромхоза прикрепляет – не торопясь, дабы запечатлеть историчность момента – орден Красного знамени.

Кстати сказать, Верхнелупьинский леспромхоз был и остался единственным в области орденоносным лесозаготовительным предприятием.

К первому десятилетию со дня своего создания поселок Первомайский (сейчас он входит в состав Урдомы) от собратьев своих заметно отличался: чистые улицы, клуб, которому и райцентр мог бы позавидовать, цветы в палисадниках. Урдомчане о бытовой стороне не забывали никогда. Чего стоит история со средней школой.

Своей в молодом поселке не было, ребятишки ходили в соседнюю за два-три километра. Куда только люди не обращались: нужна школа, причем не семилетка – средняя. Добились своего, только вот проект одноэтажной школы, спущенный сверху, разочаровал: слишком мала.

А спорить нельзя. Пошли на хитрость: фундамент под нее заложили попрочнее, нежели в проекте значилось, первый этаж выложили и тут же принялись… второй выкладывать.

Проверки из области, выговоры, угрозы посыпались на голову старшего прораба строителей Вильгельма Гардта, и приказ: строительство прекратить! А урдомчане дошли до Москвы! После того как центральная газета «Правда» их письмо про школу опубликовала, строительство разрешили продолжать.

Да, были переходящие Красные знамена за ударный труд, премии. Но была и тревога, сначала почти неощутимая, а потом все возрастающая: вот вырубим лес, а что потом? Наверху тревог не разделяли, ведь на первом месте был план. А когда руководство предприятия встало на защиту одного из лучших поселков – Витюнино, добиваясь для него снижения плана лесозаготовок, его никто не поддержал.

В начале девяностых, когда перед привычным для всех названием леспромхоза появилось буквосочетание АО, всем, в том числе и планами рубок, стали распоряжаться сами. Но к тому времени в Витюнино рубить уже было нечего, безработными стали и другие поселки – Железнодорожный, Лупья, Тыва. А лет семь назад орденоносный леспромхоз пережил еще одну реорганизацию, став просто лесозаготовительным участком, подчиненным Коряжме.

В тайге – и в тапочках!

Уж не знаю, каким образом прослышали леспромхозовские ветераны о том, что приезжали в Урдому представители районной власти и пытались знамя орденоносного предприятия и орден с собой увезти. Убеждали: леспромхоза не стало, значит, и регалиям место в краеведческом музее.

Возмущенные ветераны направились в директорский кабинет: – Где наш орден? Где наше знамя? Показывай! Руководитель лесозаготовительного участка «Урдомское» Рудольф Климов скрывать правды о визите районных гостей не стал: – Да, были. Да, просили отдать в музей. Но пока я здесь работаю, знамя и орден останутся на предприятии. Вот они, смотрите.

За эти годы мы не только вывеску на предприятии – мы с вами страну поменяли. Что же теперь все, чем гордились, в музей сдавать? Но мы и раньше лес заготовляли, и неплохо это делали, раз орденом наградили, так и сейчас этим занимаемся.

И предложил Климов мужикам, которые леспромхозу не один десяток лет отдали, на лесную делянку съездить.

За годы существования предприятия, а нынешним летом будет ровно 70 годков, как был создан Верхнелупьинский леспромхоз, в лесных делянках произошло немало «технических революций»: и челюстные погрузчики в удивление лесорубов приводили, и сучкорезные машины женщин от тяжелой работы в лесу освободили… Но при этом почти не менялся внешний облик самого механизатора – все та же промасленная спецовка, все те же сапоги или валенки на ногах. Да и «бытовка» с железной печкой была верхом таежного уюта. Теперь же гостей провели в вахтовый вагончик, который оборудован небольшой электростанцией, есть холодильник и даже телевизор. Дорога сюда от Урдомы неблизкая, поэтому работать вахтами и людям удобнее, и предприятию выгодней.

Но сильнее всего поразила бывалых лесников современная техника. С той «сороковкой» 60-х годов, что установлена на постаменте перед въездом в поселок Первомайский, и сравнивать трудно.

Рудольф Климов едва успевал на вопросы отвечать: – Да, техника дорогостоящая, но по объемам и по себестоимости кубометра ни одна лесосечная бригада с бензопилой и трактором с ней не сравнится.

– Текучести кадров практически нет. Прогулы? Последний был, если не ошибаюсь, года два или три назад.

– Перспектива? Конечно, объемы заготовки древесины нельзя сравнивать с тем, что было в леспромхозе.

Тогда в коллективе до двух с половиной тысяч человек работали, а сейчас – 65, вместе с управленцами. При наших объемах можно работать вечно.

На вопросы-то Климов отвечал, да и сам прислушивался, о чем ветераны меж собой говорят.

– Смотри-смотри, – толкал бывший начальник электростанции в бок бывшего председателя профкома, показывая в сторону оператора, тот как раз из кабины своего агрегата спускался на землю. – Видал: в тапочках работает! В тайге – и в тапочках!

На нижний склад бывшего Урдомского лесопункта тоже водить экскурсии можно. А Владимир Лобанов лучше всякого экскурсовода расскажет о его работе – без малого сорок лет проработал здесь на погрузке древесины. Начинал стропальщиком, был крановщиком, на пенсию уходил начальником нижнего склада.

Более беспокойной работы было не сыскать – у партнеров-железнодорожников точного графика не было, вагоны под погрузку могли и перед самым концом рабочего дня подать. Бригады по разделке древесины уже в сторону дома гуськом бредут, а на погрузке вдоль вагонов бегают: быстрей быстрей, тут каждая минута на счету.

И опасней работы не было. Попробуй в зимних сумерках на высоченные штабеля мерзлой древесины вскарабкаться или по узкому и скользкому краю вагонной коробки в обледенелых валенках пройти! Был случай. Козловой кран (кому доводилось в лесопунктах бывать и мимо нижнего склада проходить, тот видал, как они над штабелями возвышаются) с рельсов сошел. Решили другим краном подцепить и дернуть, да, видно, силы не рассчитали. От рывка стало металлическую махину из стороны в сторону качать.

Крановщику снизу кричат: прыгай! А куда прыгать – метров двадцать до земли.

Забился с испугу в угол фанерной кабины: будь что будет. Рухнул кран. Кабину о штабеля так ударило, что один только угол и остался цел. Тот самый, в который перепуганный крановщик забился. Целешенек остался.

– Было такое? – спрашиваю у Лобанова.

– Было, – кивает головой.

Прошелся около вагонов, понаблюдал, как идет работа.

– Трудно узнать нижний склад? – Трудно! Еще бы! Раньше для того, чтобы все разделочные площадки обойти, заглянуть в цех по производству щепы, на пилораму – полдня потратишь. Территория – под двадцать гектаров. Ныне – один железнодорожный тупик вместо привычного козлового крана – «Фискас», который играючи укладывает сортименты.

Бригада на погрузке – три-четыре человека. Поскольку адрес отправки древесины один, а не как в прошлые годы – во все концы страны, то и график подачи арендованных вагонов стал более четким. А значит, и хлопот у мастера погрузки Людмилы Кряжевских гораздо меньше.

Кстати, на погрузке тоже есть свои, образно говоря, «тапочки», способные бывалых лесников в изумление привести. Например, недавно построенный домик для мастера, где обзор такой, что каждый уголок перед глазами. На деловой кабинет он не похож, скорее на сказочный теремок.

Сторожка

– На производстве должны быть не только удобства, но и красота, – считает Рудольф Климов.

Как с этим поспоришь!

Олег УГРЮМОВ. Фото автора. Правда Севера, 20.12.2012

Темы: