01Января2010

Размещено на сайте «Лесные знатели»:

Корабельные леса Севера

Заканчивался XVII век. Россия просыпалась от средневековой спячки. Молодой царь Петр гнал сонную одурь из боярских хором, кнутом и батогом «побуждал» на великие дела голытьбу посадов, пряником манил честолюбивое дворянство и осанистое купечество. На юге завел он великую тяжбу с турками, на севере поссорился с могущественными шведами, а Россия уже мнилась ему могучей морской державой. Разбередили душу молодого государя иноземные друзья рассказами о морских просторах, и вот, бросив все неотложные дела, устремился он на Север, в далекий Архангельск, к своим единственным морским воротам.

…Тяжко плюхают в двинских волнах тупоносые струги царской флотилии. Пятнадцатый день тянется по двинскому берегу стена вековых лесов. Царь возбужденно вглядывается в стройный ряд высоченных деревьев, в который раз велит пристать к берегу. Вывалившись через борт, торопливо вскарабкался по песчаной круче, туда, где пышет раскаленным смолистым зноем сосновый бор. Духа не переведя, устремился к первому великану, ощупал, похлопал крепко ладонями, смерил взглядом от комля к вершине — шапка упала на теплый мох. Быстро прошел к другому, третьему, будто бы пересчитал.

Не шершавую кору стволов, не ажурную крону в вышине увидел на бору Петр. Виделись ему крутые бока фрегатов, желтые доски теплой палубы, звонкие гибкие реи и стеньги. Радостно думалось: «Нет, недаром выбрался в эту глухомань. Именно здесь, в Архангельске, где лес и море, быть флоту Российскому».

В 1693 г. Петр 1 основал в Архангельске первую в России казенную верфь для строительства кораблей, а через год, уже во второй приезд, осуществил спуск на воду первенца коммерческого русского флота — фрегата «Св. Павел». В дальнейшем кораблестроение в Архангельске развивалось быстрыми темпами.

Указами от 19 ноября 1703 г. и от 19 января 1705 г. Петр I заповедал лучшие леса страны, в том числе и беломорские, на нужды государственного флота. В них говорилось, что по берегам больших рек на 50 верст, а по малым рекам на 20 верст считать заповедными дуб, ильм, вяз, ясень, лиственницу и сосну от 12 вершков (52,8 см) и использовать их только на корабельные нужды. Позднее, с 1765 г., все заказные леса стали именоваться корабельными лесами и рощами.

В первом же лесном указе (1703 г.) велено было описать все леса, имеющие значение для кораблестроения, чтобы наладить их рациональное использование. С этой целью была создана Воинская морская комиссия, младшие чины которой посылались в различные лесные губернии для отыскания и описания корабельных лесов.

…На полтораста верст тянется Мезенский почтовый тракт тайболой — бескрайним дремучим лесом в междуречье Пинеги и Мезени. Лишь редкие почтовые избы встречаются на пути: Кокорная, Колодливая, Чублажская. Ни деревеньки, ни крестьянского поля, ни березового перелеска.

Тащатся по тракту разбитая бричка да две крестьянские телеги. На бричке, завернувшись в плащ и надвинув на нос треуголку, дремлет, вздрагивая на ухабах, морской офицер, на телеге — два отставных матроса и шесть пинежских мужиков. Что за странная морская экспедиция в лешуконских лесах? Что ищут здесь эти моряки?

На следующей остановке около быстрой речушки Ежуги вековой бор. Огромные сосны распластали свои шапки где-то около облаков, а редкие лиственницы вытянули свои корявые ветви еще выше. Здесь назавтра предстоит непростая работа — непуганый, немеряный бор будет получать свой первый паспорт.

С утра на краю бора появился невысокий, сочащийся смолой столбик. На его затесанной «щеке» клеймом выбили двуглавого орла. Теперь любому смертному заказан этот лес — он в полном владении Российского флота. От столбика пошли мужицкие топоры протесывать ход вдоль берега реки, а от него через равные расстояния в глубь бора потянулись узенькие просеки. Расчерчивается лес ровными линиями на полосы. Такие же просеки-линии ложатся и на бумагу. Возле синей змейки реки наносится на офицерскую карту зеленое пятнышко рощи. И вот пошел офицер пересчитывать обнаруженное богатство поштучно. Матрос-помощник гремит деревянным обмером, замеряя толщину двухобхватной сосны; другой в подзорную трубу придирчиво осматривает ствол: нет ли гнилого сука, раковой язвинки. Чист ствол, прям, как свеча, гож и на мачту фрегата, и на любой другой рангоут. К лиственницам пристрастие особое. Им заменять дубовую древесину, служить в важнейших частях корабля: килевыми балками, шпангоутами, бимсами. Бракуются одна за другой лесные красавицы: вот эту лизнул давным-давно огненный язык лесного пожара, оставив длинную, почти заросшую подсушину; у другой «губу» заметили — гриб-трутовик, явный знак внутренней гнили, у третьей заболонь оказалась толще дюйма. Хоть и хорош был бор, но лишь 5-7 деревьев с квадратной версты попали в офицерский реестр. Придирчивы и строги оказались корабельные мастера.

Собрались люди дальше, а деревья, споря с легким ветром слегка пошумели кронами, как будто подивились: «Вчера ли на Мезени в крестьянской печи сгореть не чаяли, а сегодня, накося в распоряжение седых петербургских адмиралов попали!»

Первые обследования северных лесов, по сообщению лесоустроителей О. А. Неволина и Н. А. Фирсонова, проводились в 1732 г. Тогда в Архангельскую губернию из столицы был направлен корабельный мастер Брандт с геодезистом. На месте в экспедицию Брандта вошел холмoгорский крестьянин Варакин. Они осмотрели толстомерные леса в Кеврольском, Каргопольском, Устюгском и Двинском уездах. В 1738 г. в Архангельск направляется экспедиция морского офицера лейтенанта Вяземского. В этом же году южные уезды осматривались лесным специалистом Фокелем, приехавшим в Россию еще по приглашению Петра I. В Яренском уезде разыскивали кедровые леса для постройки яхт штурман Гулидов с писарем, корабельным учеником и двумя плотниками. В 1768 г. в беломорские леса направлена экспедиция капитана Дьячкова с заданием составить карты и описи по «…правилам геометрии и географии. Работы начать от Великого Устюга вниз по Двине в тех пределах, в которых леса должны быть охраняемы для флота. По окончании описания лесов по Двинской системе приступить к описанию лесов по рекам Вычегде, Лузе, Югу, Сухоне, Вологде и Онеге» (1).

К началу XIX в. корабельные леса были разделены на рощи, каждая из которых имела достаточно точные планы, детальные описания и сведения о количестве деревьев, годных на те или иные части корабля. В середине столетия на территории Архангельской губернии числилось 197 корабельных рощ общей площадью 339 тыс. гектаров. В результате истощения лесов в центральных и южных губерниях были расширены работы по выявлению и описанию лучших лесных участков на Севере, к 1873 г. число рощ на Севере было доведено до 276, а их площадь до 1157 тыс. гектаров. Это составляло больше половины всех корабельных лесов России.

В дальнейшем в связи с развитием металлического судостроения значение корабельных лесов упало, и они вошли в состав казенных лесов, хотя вплоть до ХХ в учитывались особо.

За годы деревянного кораблестроения многие рощи были «обескровлены» выборочной рубкой 1.

1 В дальнейшем мы не раз будем говорить о различных способах рубок. Для неспециалистов лесного хозяйства поясним, что все виды рубок леса в настоящее время принято делить на пять групп: главного пользования, или рубки спелых и перестойных древостоев с основной целью — удовлетворение потребностей народного хозяйства в древесине; рубки ухода, проводимые в молодых, средневозрастных и приспевающих лесах с целью создания из них к возрасту спелости наиболее продуктивных и ценных древостоев; санитарные рубки, которые ведутся в насаждениях, пострадавших от пожаров, ветровалов, насекомых и болезней леса,- в них убираются мертвые, поврежденные и больные деревья; специальные — это рубки по формированию красивых ландшафтов в зеленых зонах и в других ценных лесах, подобных соловецким; прочие рубки — разрубка трасс под дороги и линии электропередачи, расчистка ложа водохранилищ, вырубка и корчевка леса под сельхозугодья и другие. В свою очередь, рубки главного пользования подразделяют на выборочные, постепенные и сплошные. При выборочных срубаются лишь отдельные деревья определенных размеров и качества, как правило, наиболее старые и в сравнительно небольшом количестве, отчего рубки получили название «вечных». При постепенных весь спелый древостой вырубают за 3-4 приема, соблюдая интервал в 5-7 лет, чтобы за это время в «окнах» появился молодой лесок. При сплошных весь древостой рубят сразу, как говорят, «под гребенку». Первые два вида рубок не вносят очень сильных изменений в природную среду, и лес продолжает выполнять свои защитные и другие функции. Эти рубки гуманные для природы, но для лесозаготовителей они не очень-то желательны — неэкономичны, технике развернуться негде, постоянно в хорошем состоянии надо содержать дороги и так да-лее. Сплошные рубки полностью нарушают природную среду: вчера был лес, сегодня — голое пространство. Для природы это серьезная «хирургическая операция», после которой, как говорят, трудно предсказать исход. Однако при сплошных рубках быстро и экономично можно заготовить большое количество древесины. Вот это и определило их преобладающее распространение в нашей стране на сегодняшний день.

Потом они неоднократно использовались лесопромышленниками для заготовки пиловочника. Некоторые из них совсем исчезли с крутых берегов рек в результате роста городов, индустриализации края и развития сельского хозяйства. Другие сменились ельниками, и о былом величии рощ напоминают лишь отдельные, не попавшие под топор великаны сосны да огромные, затянувшиеся мхом пни и колодины. Местами дружно тянутся вверх дети и внуки лесных великанов, несших славу русского флота по морским просторам.

Хранится память о корабельных лесах и в народе. Нередко можно услышать на Пинеге или Мезени звучные названия бывших корабельных рощ: Вихтовская щелья, Сосновый холм, Сильная веретья, Зарецкий Наволок, Зачащинский бор, Зарадские ост-рова, Курянский лог, Высокая грива. Названия эти сохранились от дедов и прадедов, которые и сами рубили в местных лесах мачтовые сосны и лиственницы, вели плоты к Архангельскому адмиралтейству.

Древесину для постройки кораблей заготовляли почти по всем северным рекам. В течение примерно сотни лет с начала основания Адмиралтейства ближайшие к Архангельску корабельные рощи были истощены рубкой. В конце XVIII в. заготовка корабельной древесины перемещается в более отдаленные восточные районы — в Пустозерский, Яренский округа. Вот как описывается сплав «сверхмерных» лиственничных бревен в лето 1798 г. в книге Пошмана «Описание Архангельской губернии», изданной в 1886 г. «От места рубки вывозили 2-3 версты к Мезени, по ней бечевой тянули против течения 140 верст до устья Ирвы, по Ирве опять же бечевой по 4 бревна 120 верст к истоку. От истока Ирвы волоком 12 верст в речку Ельву, по ней сплавляли 90 верст до Выми, по Выми уже в плотах 136 верст до Вычегды, по ней 260 верст до Двины и дальше 560 верст до Архангельска». Итого путь этих бревен составил 1251 версту, или 1335 километров. За тот год было заготовлено по рекам Емце, Пинеге, Лузе, Мезени, Елве, Тобусе, Ворокве, Выми 3100 бревен, но это всего лишь на один 74-пушечный корабль! А за всю же историю существования Архангельского адмиралтейства (150 лет) на Соломбальской судоверфи было построено более четырех сотен кораблей. На эти цели израсходовано примерно два миллиона самых лучших и самых высоких деревьев лиственницы и сосны.

Охватывая взглядом всю историю деревообработки, следует признать, что деревянный военный корабль XIX в. — это вершина плотницкого и столярного искусства, которая так и осталась сиять в недосягаемой вышине. Может быть, это прозвучит категорично, но, по нашему мнению, если бы время сохранило до нас хоть один фрегат или корвет, перед ним померкли бы все чудеса деревянных церквей в Кижах или Малых Корелах. Мы не умаляем мастерства строителей величавых, тронутых сединой времени бревенчатых зданий, но им не пришлось испытать разламывающей силы морских волн, сокрушительных ударов вражеских ядер и острых граней прибрежных скал.

Век деревянных кораблей был короток — 20-30 лет, а потому и последние из них давно уж сгнили на корабельных кладбищах. Нам остается лишь догадываться, какими были эти удивительные дома-корабли, как крепко и тщательно были сделаны их округ-лые борта и внутренняя конструкция. Корабельные мастера владели богатейшими познаниями тайных свойств древесины, которым могли бы позавидовать современные ученые. Для каждой части корабля имело значение, в какое время года срублено дерево, в каком месте, сколько лет вялилась древесина под навесом, сколько мокла в воде, из какой части ствола выточена. К употребляемым лесоматериалам были жесткие требования по качеству и размерам. На кили, кильсоны и другие «принципиальные штуки» шли брусья толщиной 52,5 сантиметра, обшивка состояла из досок 10-сантиметровой толщины.

А сколько было приемов соединения отдельных деталей! Например, нагелями — лиственничными гвоздями, которыми прошивались борта кораблей. А еще — и «в шип», и «в сковородник», и «в ласточкин хвост» и хомутиком, и другими забытыми уже секретами. Смола, а потом вода намертво соединяли все части в стойкий монолит, способный нести многопудье чугунных пушек и ядер и многолюдье эки-пажей. При всем своем грозном облике военные корабли удивляли изяществом плавных обводов, грациозных форм и богатых украшений. Под стамесками мастеров-искусников прорастали на корме виноградные лозы, диковинные цветы, появлялась на носу прекрасная дева-наяда.

В очерке И. Быховского и Н. Конькова «Колыбель русского флота», помещенном в юбилейном издании «Архангельск 1584-1984», можно узнать об архангельских детищах славного русского флота. Только за годы Северной войны (1700-1721) были спущены: семь линейных 52-пушечных кораблей, четыре 32-пушечных фрегата и шесть брандеров.

На архангельском фрегате «Крейсер» будущий адмирал Лазарев совершил кругосветное плавание. Гордость архангельского кораблестроения 74-пушечный «Азов» под командованием М. П. Лазарева покрыл себя неувядаемой славой в Наваринском сражении. Именно на нем проявили себя будущие прославленные флотоводцы Нахимов, Корнилов, Истомин.

В 1825 г. в Архангельском адмиралтействе был построен первый пароход «Легкий». Строили архангельские корабелы суда для северных экспедиций: С. Муравьева и Н. Павлова, С. Г. Малыгина, В. Я. Чичагова, А. К. Цивольки. Здесь же была построена моторно-парусная яхта В. А. Русанова «Полярная Звезда». Пос-ледним крупным кораблем, построенным на соломбальских верфях в 1860 г., было винтовое судно-пароход «Пересвет». В 1862 г. Архангельское адмиралтейство было закрыто.

Большие деревянные суда строились и на купеческих верфях: Баженинской, Быковской, Фрезеровской, Пругавинской. Нельзя не сказать и о крестьянском судостроении, снабжавшем смелых и отважных поморов, добиравшихся до холодных скал Шпицбергена и Новой Земли, лодьями, кочами, шняками, карбасами.

Прошли безвозвратно времена крупного деревянного кораблестроения. Но с каким интересом разглядывают школьники и взрослые миниатюрные макеты кораблей в архангельском и других музеях страны, удивляясь мастерству поморов и воздавая должное корабельным лесам Севера!

1. Неволuн О. А., Фuрсонов Н. А. Краткий очерк лесоустройства на Европейском Севере.- В кн.: Лесная наука на Севере. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1972, с. 98-100.

2010 © Авторство: Л.Ф.Ипатов, Д.В.Трубин, Т.А.Баталова